Об Адвокате, преступлении, наказании и любви

О, сколько ученых сломали голову, рассуждая о роли наказания за преступление, сколько часов философы провели обдумывая это социальное явление, сколько написано монографий, проведено конференций и круглых столов.

Да, ведь наказание за преступление – это действительно очень важно. Наказание должно не только доставлять страдание или некие ограничения, но и помогать человеку осознать свой поступок, помочь ему исправиться и сделать так, что бы не хотелось совершить преступление вновь. А другие автономные субъекты бытия, видя правовые последствия за совершенное преступление,  должны бояться совершить преступление,  зная, что за него неотвратимо последует наказание. Вот такая теория. А что на практике?

А на практике немного по-другому.

Я сегодня был в Днепровском районном суде города Киева. И после судебного заседания присел в коридоре за столик сделать несколько заметок.

И тут за моей спиной происходит удивительный диалог.

Но немного предыстории.

В коридоре суда сидит парень средних лет, лихого вида, очень дерганный с сужеными зрачками и молодая девушка с ним. Парень, видимо, обвиняется в совершении мелкого преступления, связанного с незаконным оборотом наркотиков (Далее – О.). У него просто нашли немного запрещенного вещества, которое он купил, скорее всего для собственного употребления. К ним из кабинета судьи выходит секретарь судебного заседания (далее – ССЗ). И происходит небольшой диалог.

ССЗ строго и властно: Вы прошли лечение?

О. смущенно: Понимаете, у меня состояние здоровья не позволяет. Там используют метадон, а у меня сердце…

ССЗ, не дожидаясь окончания легенды: Вы понимаете, у Вас два варианта – либо вы приносите справку, что вы прошли лечение и я закрываю дело, либо рассматриваем дело и приговор, там штраф 850 гривен и затраты по экспертизе.

О. воодушевленно: Ух, 850 гривен меня очень устраивают.

ССЗ: Тогда я (секретарь судебного заседания, а не судья) сегодня закрываю подготовительное заседание, а на следующее заседание  придёте и будет судья, он подпишет приговор.

О. радостно кивает головой.

Секретарь судебного заседания ныряет обратно в кабинет, а О. остается с девушкой (далее – Д) в коридоре.

Д: Так, а что за затраты по экспертизе?

О умиленно и нежно: Ко-о-от, ну экспертиза вещества, которое у меня нашли.

Д: Так сколько это?

О: Ко-о-от, не переживай, я тебя люблю! Обнимаются и целуются.

Занавес.

P.S.:

В этом диалоге прекрасно все!

Во-первых, масштаб расследуемого дела. У какого-то торчка нашли немного наркотиков, и масса образованных и высокооплачиваемых людей потратили массу времени для того, что бы взыскать с него 850 гривен штрафа, не соблюдая при этом процессуальный закон, а лишь документально создают видимость его соблюдения.

Во-вторых, в итоге всего этого действа никакого суда не происходит, а секретарь судебного заседания без судьи, прокурора и адвоката, выполняя сразу три функции, проводит в коридоре заседание и сразу определяет его исход.

В-третьих, наказание не выполняет ни одной отведенной ему функции.

А в-четвертых: О Любовь, как же ты прекрасна! Ведь если нашлось девичье сердце, полюбившее столь неприглядного парня, которого вы, наверное,  даже не удостоили бы своим взглядом, то для него еще не все потеряно, но уголовное право и процесс здесь уже совсем ни причём.

Об Адвокате и родительском комитете

Привет, друзья!

Вы, наверняка, уже знаете, что моя старшая дочечка Машечка пошла в школу. В начале сентября было первое родительское собрание, и когда стал вопрос о родительском комитете, все присутствующие стали мяться и никто не захотел брать на себя эту головную боль.

Тогда я сказал, что являюсь вполне свободным человеком и могу взять эту обязанность на себя до момента выборов родительского комитета. Мне тут же начали сдавать деньги, и так образовалась касса класса. А где касса, там и интриги.

Ох, как меня ругали мои коллеги и жена! Какой родительский комитет??? У тебя трое детей. У нас процессуально сроки на грани фола, многомиллионные споры, торговые марки, договора, уголовные производства, ну куда еще родительский комитет?

Я, конечно, со всем этим согласен, но ведь это касается моей дочки, и поэтому, что может быть важнее? Все смирились, и так незаметно вошел родительский комитет в мою адвокатскую практику.

Я решил построить мою работу по трем основным принципам.

В первую очередь – дистанцировать учителя от финансовых вопросов. Ведь кругом мы читаем о скандалах, связанных с родительским комитетом. Дистанция – это ее безопасность. Создаю в Viber две группы: 1) родители и 2) учитель + родители. Одна – для финансовых вопросов, вторая – для объявлений и организационных вопросов.

Во второю очередь – я попытался создать максимально прозрачную систему учета финансов и отчетности. Создаю таблицу в Excel и размещаю ее на Google Диск. Ссылка прикреплена в группе в Viber вверху, и каждый в любой момент может посмотреть сколько кто сдал и куда сколько потрачено.

И наконец-то, я хотел принятие решений о значительных тратах или о тратах, мало связанных с классом, перенести на общее голосование родителей через группу в Viber.

Так была внедрена моя система самоорганизации родителей, призванная помочь уладить небольшие вопросы, связанные с дополнительным материально-техническим обеспечением учебного процесса.

Казалось бы – абсолютная прозрачность, открытость, гласность. Ну что еще требуется? А нет!

Учитель говорит (далее – «У»): Вы знаете, некоторые родители жалуются, что таблица висит в интернете и ее любой может увидеть.

Оппонирую (далее – «А»): Нет, не любой, а только тот, у кого есть ссылка.

У: Но могут жа-а-аловаться, делать скриншо-о-оты…

А: Это наша самоорганизация. Кто может запретить тратить деньги на наших детей? Мы же не на наркотики или алкоголь собираем. У нас все легально, не беспокойтесь, ведь Вы от процесса дистанцированы. Финансы – это только вопрос родителей.

У: Ее нужно убрать.

А: Нет, таблицу я не уберу.

Любой бюджет требует наполнения. А с наполнением – туговато. Для удобства я решил подсвечивать в таблице должников желтой заливкой.

У: Некоторые жалуются, что Вы выделяете должников.

А: А они не жалуются, что они не пополняют кассу класса, и мы перекрываем их за счет авансовых платежей других родителей? Мы никого ничего не заставляем делать. Не хочешь сдавать – не сдавай, но просто скажи об этом.

Чем дальше, тем горячее.

Начинается карусель вокруг учителя. Одни передают информацию из родительской группы, и многие перестают обсуждать там любые вопросы. Другие начинают жаловаться, что нужно сдавать в кассу, но заявить об этом не желают. Третьи пытаются зарисоваться перед учителем и для этого хотят залезть в кассу, что бы купить и подарить цветы на день учителя или какой-то подарок за общие деньги, но типа от себя. Но это не просто сделать, ведь касса у меня.

Из родителей выделяется человек-оппозиция, который пытается втереться в доверие к учителю и во всем угождать, выполнять все ненавящивые просьбы, типа: возместить что-то уже купленное или о необходимости поздравить с Днем учителя кучу людей из школы, которых мы ни разу не видели и не встречали и даже не подозревали об их существовании.

Выносим вопрос на голосование. Родители разные и большинство отказывается поздравлять всех подряд.

У: Тогда я буду поздравлять остальных сама.

А: Пожалуйста, это же Ваш выбор и Ваши коллеги, Вам их и поздравлять, но при чем тут родители?

У: Ну такая традиция!

А: Традиции – это хорошо, но они потихоньку эволюционируют. Родители против, поэтому – извините. Думаю, это можно объяснить тем, кто поздравлялся раньше по традиции.

Какой-то я непонятный и неудобный.

Но Оппозиция не дремлет. Активизируется работа по моей дискредитации. Формируется оппозиционный пул из тех, кто сдают деньги туго и с опозданием. Но не набирается компромата. Все родители моей работой довольны.

Желание подлизаться берет вверх. Учитель купил одну вещь, а в кассе денег для возмещения нет. Предлагаю возместить покупку по мере наполнения фонда. Оппозиция ждать не желает, слушать любые доводы отказывается, скидывается деньгами и несет их мимо кассы класса учителю напрямую.

Я не отмечаю в приход эти деньги. Учитель ненавящиво просит их отметить. Я отказываюсь. В кассе минуса. Мы сейчас не можем возмещать. Жена просит отметить, я отказываюсь.

Ну раз я такой «умный», то собирается родительское собрание срочно. Меня просят прийти обязательно.

На родительском собрании в одной кучке сидит оппозиция. Три минуты – вопросы учебного процесса, два часа – говно на вентилятор. Я не перебиваю и слушаю все. В конце собрания выступаю.

По итогам собрания меня одного избирают в родительский комитет. Поддержка родителей колоссальная. Ни одного голоса против, оппозиция –воздерживается. Как говорил один товарищ, я живой, я легитимный. Оппозиция голосов не набирает. Жалко! Учитель пытается вернуть деньги в кассу, я отказываюсь. Их нужно вернуть тому, от кого они были получены.

Сегодня написали, что учитель попадает в больницу – гипертонический криз. Дай Бог ей здоровья и надеюсь, что это не связано со мной и с кассой класса. Но грязные закулисные игры не полезны никому.

Ну зачем мне играть в какие-то интриги? Бюджет класса меньше, чем мой месячный бюджет на утренний кофе, и чуть больше стоимости одной заправки авто. Мне этого не понять, но открытость, порядочность и честность старые институции принимать не готовы. А люди видят как оно может быть и, возможно, их это мотивирует к позитивным изменением.

Жена говорит – отдай кому-то кассу. Я отказываюсь. Ведь я стою на стороне родителей. Я никогда не смогу слить одних в угоду другим, или слить всех в угоду себе. Я просто построил прозрачную систему, а это не устраивает школу. Школе не нужна открытость и прозрачность.

Разве мы не вправе выбирать с чем мы соглашаемся, а с чем – нет? Если наше лукавство впитают наши дети, тогда у нас нет будущего.

Ради моего ребенка я с этого пути не сойду. Ведь даже такая мелкая борьба – это борьба за будущее наших детей. Они должны быть лучше нас, они должны жить лучше нас, а в противном случае – грош нам цена.

P.S.: Все персонажи вымышлены, любые совпадения – случайны ;-)))