Сегодня была рассмотрена
моя последняя апелляция против правоохранительного гопничества. Я совсем
недавно Вам рассказывал, как суд арестовал деньги на счетах и сумы НДС на
спецсчетах компании, которой даже не было в ходатайстве о наложении ареста.
Из-за этого возник целый цикл моих апелляционных жалоб в интересах разных
предприятий. И каждый раз на эти рассмотрения приходил один и тот же прокурор.
Сегодня не исключение –
под залом судебных заседаний встречаю тоже самое лицо, но сегодня правда с
резким запахом алкоголя. Ну а почему бы и нет, ведь попытка создать из
прокуратуры некое подобие адвокатуры государства, по-видимому, успехом не
увенчалась. Всю работу на досудебном следствии тянет на себе, как неподъемный
воз, следователь, а прокурор должен давать ему ЦУ (ценные указания) и ЕБ ЦУ
(еще более ценные указания), но по факту перегруженный делами и судебными
процедурами следователь сам себе и ЦУ и ЕБ ЦУ, а в суде мы встречаем прокурора
на раслабоне без материалов дела, который против всего и всегда возражает. Никогда
никакие доводы ни в чем не могут убедить прокурора. Хотя один раз в моей практике
было, когда прокурор отказался поддерживать ходатайство о наложении ареста на
технику. Я об этом еще расскажу, но
согласитесь, перегарчик в суде – это уже перебор.
Ведь если задуматься, то
прокурор – это не просто мальчик в штатском с удостоверением. Это лицо,
представляющее государство, его олицетворение и живое присутствие в суде.
Сейчас вы никогда не
встретите прокурора в форме ни в суде ни в прокуратуре.
Друзья, вы даже не подозреваете, но когда-то я служил в Севастополе в ВМС Украины. И в этот период я свою форму носил с гордостью и
ощущал себя частью, пусть разграбленного и загубленного, но все же Военно-морского
флота Украины. Правда, на перроне некоторые граждане иногда путали меня с проводником, но меня это ничуть не смущало.
Сейчас мне совершенно
не понятно это тотальное непринятие формы работниками прокуратуры и
повсеместный отказ от нее.
Ведь представлять
государство – это великая гордость и честь. И человек, осознающий это, с
гордостью бы носил прокурорский китель, а так мы встречаем мальчиков и девочек.
И мои подзащитные смотрят на таких симпатичных девочек, которые что-то тихо
мямлят в его обвинение и даже не осознают, что обвиняет Государство, а не
какая-то девочка.
Но когда государство
представляет человек с запашком, то это уже слишком. Мне трудно представить
адвоката, который с перегаром представляет в суде известную личность, либо
политика или крупного бизнесмена, но как же может быть Государство так мелко
представлено в суде?
Перед заседанием
показываю прокурору копию постановления о признании денежных средств
вещественными доказательствами, а там в самом конце полет мысли следователя неожиданно
прервался и фразу «признать вещественными
доказательствами» он не написал. А если так, то как же можно арестовать то, что
не признано вещественными доказательствами.
Прокурор, пребывая в в
легкой эйфории, так задумчиво и немного отстранённо безразлично тихо мне
ответил: «Бывает…». Да, Адвокат как никто другой знает, что в жизни и не такое
бывает. Но ведь следователь работает по процессуальным руководством прокурора.
И как мы видим, он очень накосячил в этом деле, он остановил работу более 30-ти
предприятий на месяца, а его процессуальный руководитель все, что может на это
ответить – бывает!
Судьи устало слушают мои
доводы, листают материалы, лениво всматриваются в постановление, в ходатайство,
в решение суда. Прокурор опираясь щекой на руку с нетерпением ждет конца сего
действа.
Судьи неспешно идут в
совещательную комнату, минуты через три выходят и оглашают заранее
неподготовленный текст решения – апелляционную жалобу удовлетворить – арест НДС
на спецсчетах отменить. Это уже третье такое решение. Судебное практика, похоже
устоялась, НДС аресту в уголовном судопроизводстве не подлежит. Он не
относиться к движимому либо недвижимому имуществу – это просто учетные записи в
системе, которые влияют на размер налоговых обязательств и все.
Мы вместе выходим с
прокурором и зала суда. Прокурор с грустью говорит: «Это последняя ваша
апелляция?». Я отвечаю: «Да!». По лицу прокурора совсем не читалось обрадовался
он или опечалился, но он попрощался и пока я клал свои материалы и кодекс в
портфель прокурор куда-то исчез, словно растворился в воздухе. А может быть его
и вовсе не было?