Об Адвокате и прокуроре

Сегодня была рассмотрена моя последняя апелляция против правоохранительного гопничества. Я совсем недавно Вам рассказывал, как суд арестовал деньги на счетах и сумы НДС на спецсчетах компании, которой даже не было в ходатайстве о наложении ареста. Из-за этого возник целый цикл моих апелляционных жалоб в интересах разных предприятий. И каждый раз на эти рассмотрения приходил один и тот же прокурор.

Сегодня не исключение – под залом судебных заседаний встречаю тоже самое лицо, но сегодня правда с резким запахом алкоголя. Ну а почему бы и нет, ведь попытка создать из прокуратуры некое подобие адвокатуры государства, по-видимому, успехом не увенчалась. Всю работу на досудебном следствии тянет на себе, как неподъемный воз, следователь, а прокурор должен давать ему ЦУ (ценные указания) и ЕБ ЦУ (еще более ценные указания), но по факту перегруженный делами и судебными процедурами следователь сам себе и ЦУ и ЕБ ЦУ, а в суде мы встречаем прокурора на раслабоне без материалов дела, который против всего и всегда возражает. Никогда никакие доводы ни в чем не могут убедить прокурора. Хотя один раз в моей практике было, когда прокурор отказался поддерживать ходатайство о наложении ареста на технику. Я об этом еще расскажу, но согласитесь, перегарчик в суде – это уже перебор.

Ведь если задуматься, то прокурор – это не просто мальчик в штатском с удостоверением. Это лицо, представляющее государство, его олицетворение и живое присутствие в суде.

Сейчас вы никогда не встретите прокурора в форме ни в суде ни в прокуратуре. 

Друзья, вы даже не подозреваете, но когда-то я служил в Севастополе в ВМС Украины. И в этот период я свою форму носил с гордостью и ощущал себя частью, пусть разграбленного и загубленного, но все же Военно-морского флота Украины. Правда, на перроне некоторые граждане иногда путали меня с проводником, но меня это ничуть не смущало.

Сейчас мне совершенно не понятно это тотальное непринятие формы работниками прокуратуры и повсеместный отказ от нее.

Ведь представлять государство – это великая гордость и честь. И человек, осознающий это, с гордостью бы носил прокурорский китель, а так мы встречаем мальчиков и девочек. И мои подзащитные смотрят на таких симпатичных девочек, которые что-то тихо мямлят в его обвинение и даже не осознают, что обвиняет Государство, а не какая-то девочка.

Но когда государство представляет человек с запашком, то это уже слишком. Мне трудно представить адвоката, который с перегаром представляет в суде известную личность, либо политика или крупного бизнесмена, но как же может быть Государство так мелко представлено в суде?

Перед заседанием показываю прокурору копию постановления о признании денежных средств вещественными доказательствами, а там в самом конце полет мысли следователя неожиданно прервался и фразу «признать вещественными доказательствами» он не написал. А если так, то как же можно арестовать то, что не признано вещественными доказательствами.

Прокурор, пребывая в в легкой эйфории, так задумчиво и немного отстранённо безразлично тихо мне ответил: «Бывает…». Да, Адвокат как никто другой знает, что в жизни и не такое бывает. Но ведь следователь работает по процессуальным руководством прокурора. И как мы видим, он очень накосячил в этом деле, он остановил работу более 30-ти предприятий на месяца, а его процессуальный руководитель все, что может на это ответить – бывает!

Судьи устало слушают мои доводы, листают материалы, лениво всматриваются в постановление, в ходатайство, в решение суда. Прокурор опираясь щекой на руку с нетерпением ждет конца сего действа.

Судьи неспешно идут в совещательную комнату, минуты через три выходят и оглашают заранее неподготовленный текст решения – апелляционную жалобу удовлетворить – арест НДС на спецсчетах отменить. Это уже третье такое решение. Судебное практика, похоже устоялась, НДС аресту в уголовном судопроизводстве не подлежит. Он не относиться к движимому либо недвижимому имуществу – это просто учетные записи в системе, которые влияют на размер налоговых обязательств и все.

Мы вместе выходим с прокурором и зала суда. Прокурор с грустью говорит: «Это последняя ваша апелляция?». Я отвечаю: «Да!». По лицу прокурора совсем не читалось обрадовался он или опечалился, но он попрощался и пока я клал свои материалы и кодекс в портфель прокурор куда-то исчез, словно растворился в воздухе. А может быть его и вовсе не было?